Вехи истории

Татарский народ имеет глубокие традиции государственности. В эпоху раннего средневековья в Среднем Поволжье существовала Волжская Булгария – одно из наиболее развитых и процветающих государств своего времени. В период монгольских завоеваний татары заняли главенствующее место в Золотой Орде – империи мирового масштаба, простиравшегося на громадных просторах Европы и Азии. Позднее, в XV-XVI вв., территория Татарстана составляла основу Казанского ханства – политического образования, на некоторое время заменившего в глазах русских княжеств Золотую Орду. Однако после завоевания ханства Иваном Грозным в 1552 г. и жесткого подавления вспыхнувшего вслед за этим национального движения татарам на долгие годы пришлось отказаться от идеи восстановления своей государственности.



Хроника событий

Эта идея обрела реальную почву только в начале XX века, и были связана с крушением Российской империи. Пришедшая к власти в России в 1917 г. партия большевиков, стремясь укрепить свое положение и заручиться поддержкой нерусских народов канувшей в небытие Империи, первоначально раздавала им демагогические обещания. Так, в «Декларации прав народов России», принятой 16 (3) ноября 1917 г., говорилось о равенстве и суверенности народов России, об их праве на самоопределение вплоть до отделения и образования самостоятельного государства, об отмене всех национальных и национально-религиозных привилегий и ограничений. Чуть позже, 3 декабря (20 ноября) 1917 г. вновь образованное большевистское правительство – Совет Народных Комиссаров – за подписями В.И. Ленина и И.В. Сталина обратилось с воззванием ко всем мусульманам России. «…Устраивайте свою национальную жизнь, - говорилось в обращении, - свободно и беспрепятственно. Вы имеете на это право. Знайте, что ваши права, как и права всех народов России, охраняются всей мощью революции и ее органов, Советов Рабочих, Солдатских и Крестьянских Депутатов».

Однако уже в конце 1917 г. многие представители национального движения выражали сомнения в искренности намерений большевиков. Например, Джангир Алкин заявил на страницах печати: «Я лично всегда сомневался в достижении большевиками поставленных задач и был уверен, что, протрубив на весь мир красивые лозунги, они, в конечном итоге, не смогут дать ни мира, ни хлеба, ни самоопределения народов».

Первой ступенью на пути возрождения государственности татарского народа стал проект образования Волго-Уральской Советской республики, предложенный в феврале 1918 г. на Областном съезде Советов Поволжья и Южного Приуралья. Этому предшествовала деятельность Национального Собрания (Миллэт Меджлис) Тюрко-татарского населения Внутренней России и Сибири. Он начал работать 20 ноября 1917 г. в г. Уфе, т.е. вскоре после Октябрьской Революции и действовал до 11 февраля 1918 г. Преобладающее влияние среди участников Собрания имели представители татарской буржуазии, ставившие своей целью объединение ряда тюркоязычных народов России. С самого начала указанный форум занял ярко выраженную антисоветскую позицию, отвергнув предложение большевистского руководства о сотрудничестве. Меджлис начал широкую кампанию по созданию штата «Идель-Урал», который предполагался ими как демократическое государство вне рамок советской федерации. В новое государство предполагалось включение областей, населенных тюрко-татарским, чувашским и черемисским (марийским) населением и полное уравнение в правах различных национальностей и религий. Национальное Собрание избрало Коллегию, которая должна была провести подготовительную работу по организации Штата.

Руководители большевиков, в противовес проекту Национального Собрания, выдвинули свой вариант оформления национальной государственности народов Поволжья и Приуралья. 22 марта 1918 г. появляется Постановление Народного Комиссариата по делам национальностей о создании в составе РСФСР Татаро-Башкирской республики. Границы республики были определены в соответствии с мнением татарских и башкирских прокоммунистических организаций. Ряд национальных периодических изданий, такие, как газеты «Алтай» и «Курултай» характеризовали данный проект как попытку подмены свободного самоопределения народов сверху. Однако большая часть представителей тюрко-татар отнеслась к нему положительно. Его также поддержали руководители Коллегии по осуществлению Штата «Идель-Урал», выразившие желание начать консультации с Комиссариатом по делам Мусульман.

Весной 1918 г. большевики ликвидировали так называемую «Забулачную республику» - зародыш организуемого татарскими национальными организациями штата Идель-Урал. Тогда же были уничтожены и сами указанные организации, выражавшие чаяния татарского населения. Декретом Наркомнаца от 26 марта 1918 года, подписанным И.В. Сталиным и Муллануром Вахитовым, был ликвидирован «Харби-Шуро» («Военный Совет»). Несколько позднее были ликвидированы «Милли-Шуро» («Национальный Совет») и распущено Уфимское «Милли-Идаре» («Национальное Управление»).

24 марта 1918 года было опубликовано Положение о Татаро-Башкирской республике. Положение предусматривало создание на территории Южного Урала и Среднего Поволжья Татаро-Башкирской Советской Республики. Однако из-за изменения позиции руководства страны указанное положение не было реализовано. Состоявшееся в декабре 1919 г. Политбюро ЦК РКП (б) приняло специальное решение по Татаро-Башкирской республике. Под предлогом того, что «значительная часть Всероссийского Съезда Коммунистических Организаций народов Востока … против создания Татаро-Башкирской республики», партийное руководство аннулировало Декрет Народного Комиссариата по национальным делам о создании Татаро-Башкирской республики. Основные усилия большевиков были направлены в этот период на умиротворение лидеров башкир, войска которых воевали на стороне Колчака против Советской власти.

После разгрома колчаковских войск, 23 марта 1920 года ВЦИК РСФСР издал декрет об образовании Башкирской АССР.

Таким образом, к 1920 г. два проекта возрождения государственности татарского народа (Штат «Идель-Урал» и Татаро-Башкирская республика), не были осуществлены. Указанный процесс стал развиваться путем «сверху», декретивным путем. 27 мая 1920 года председатель Всероссийского Центрального Исполнительного Комитета М.И. Калинин и председатель Совета Народных Комиссаров РСФСР В.И. Ленин подписали декрет о Татарской Автономной Советской Социалистической Республике (ТАССР). Постановление ВЦИК и СНК РСФСР гласило: «Образовать Автономную Татарскую Социалистическую Республику, как часть Российской Социалистической Федеративной Советской Республики…». Национальная государственность татарского народа возродилась в существенно урезанном виде. За ее рамками остались 1,5 млн. татар, главным образом, в нынешней Западной Башкирии. 25 июля того же года Казанский Совет рабочих, солдатских и крестьянских депутатов передал всю полноту власти Революционному комитету ТАССР. Этот день считается датой образования Татарской АССР. 26 сентября 1920 года состоялся учредительный съезд Советов рабочих, красноармейских и крестьянских депутатов ТАССР. Съезд избрал Центральный исполнительный комитет (ЦИК) и Совет народных комиссаров (СНК) ТАССР.



Органы государственной власти ТАССР

Высшим органом государственной власти в пределах ее территории являлся Съезд Советов ТАССР, а в период между съездами – избираемый им Центральный Исполнительный Комитет с избираемым, в свою очередь, исполнительным органом – Советом Народных Комиссаров. В период между сессиями Центрального Исполнительного Комитета ТАССР высшим законодательным, контролирующим и распорядительным органом власти республики являлся избираемый Центральным Исполнительным Комитетом автономии Президиум ЦИК ТАССР. Совету Народных Комисаров (правительству) принадлежало общее управление ТАССР, в пределах, предоставленных ему ЦИК ТАССР прав и на основании положения о Совете Народных Комиссаров.

Для непосредственного руководства отдельными отраслями государственного управления, входившими в круг ведения Совета Народных Комиссаров ТАССР, было образовано 11 наркоматов: Совет Народного Хозяйства, Внутренней торговли, Труда, Финансов, Рабоче– Крестьянской Инспекции, Внутренних Дел, Юстиции, Просвещения, Здравоохранения, Земледелия, Социального обеспечения.

Народные Комиссариаты ТАССР делились на автономные и объединенные с соответствующими Народными Комиссариатами РСФСР. Автономными являлись Народные Комиссариаты: Внутренних Дел, Юстиции, Социального обеспечения, Просвещения, Здравоохранения и Земледелия. К объединенным, т.е. подчинявшимся соответствующим наркоматам РСФСР, относились: Внутренней торговли, Финансов, Рабоче – Крестьянской инспекции, Труда и Совет Народного Хозяйства.

Высшей властью на территории кантонов являлись Кантонные Съезды Советов, избирающие Исполнительные Комитеты, являющиеся между Съездами высшими органами власти с подчинением их ЦИК ТАССР, его Президиуму и СНК республики. Кантонные Исполнительные Комитеты пользовались правами уездных исполкомов губерний РСФСР и были подчинены непосредственно ЦИК и СНК ТАССР.

ТАССР разделялась на 12 кантонов, в составе которых имелось 125 волостей. Количество сельских советов составляло 2 695. Средняя численность населения кантона составляла около 215 000 человек, средняя численность волости – более 20 000 жителей. На территории вновь образованной автономии насчитывалось 14 городов: Казань, Агрыз, Бугульма, Буинск, Елабуга, Лаишев, Мамадыш, Мензелинск, Свияжск, Спасск, Тетюши, Челны, Чистополь и Арск. В ТАССР, по данным 1920 года, проживало 2 миллиона 892 тысячи человек, из них сельского населения было 2 миллиона 639 тысяч и городского – 253 тысячи человек. Соотношение между сельским и городским населением наглядно показывало слабое развитие промышленности. Народное хозяйство ТАССР имело ярко выраженный аграрный характер.



Татары к началу 1920-х гг.

К моменту образования Татарстана основная масса татар проживала на территории самой автономной республики, соседней Башкирской республики и в бывшей Оренбургской губернии. Также татары жили в г. Астрахани, где ими была населена слобода Тиак, а также в Сибири и некоторых других частях учрежденного чуть позже СССР. В 1920-1930е гг. абсолютное большинство татарского населения страны проживало в РСФСР (в 1926 г. – 95,4%, в 1937 г. – 95,2%). Наиболее крупная по численности группа татар за пределами РФ в этот период проживала в Казахстане и Средней Азии (91,2 тыс. в 1926 г. и 129 тысяч в 1937 г.). В этот регион татары переселялись еще в XIX веке. Татарское население имелось также на Украине (особенно в Донбассе) и в Азербайджане (преимущественно в Баку). И там татары жили еще до революции.

На территории Татарстана татарское население проживало более или менее крупными массами, разделенное полосами русского населения, которое занимало все пространства вокруг городов и крупных речных путей. Таким образом, один только взгляд на этнографическую карту Татарской республики свидетельствовал о том, что пришлое русское население в период после завоевания Казанского ханства заняло полосу побережья двух великих рек – Волги и Камы – и, следовательно, оттеснило татар от естественных путей сообщения. Татарское население оказалось отброшенным от крупных рек, потеряв большое количество удобных для ведения сельского хозяйства земель.

Указанное обстоятельство, без сомнения, отразилось на экономическом положении татарского народа. Так, в среднем по республике татарское крестьянское хозяйство было значительно хуже обеспечено рабочим скотом, чем хозяйства других национальностей. Среди татарских хозяйств имелось большее количество безлошадных и бескоровных хозяйств. Татары были хуже обеспечены сетью лечебных учреждений, что объяснялось тем, что во времена Российской империи больницы строились в русских деревнях.

К моменту образования Татарстана средняя обеспеченность татар-крестьян надельной землей и на 1 хозяйство, и на душу населения было меньше, чем аналогичный показатель у русского крестьянства. Переход помещичьих и казенных земель в руки крестьянства внес незначительные изменения в это соотношение. Татарское крестьянство, составляя 54% всего сельского населения республики, в результате временного распределения земель нетрудового пользования (так называемого черного передела) получило 26,2% фондовых земель. В то же время русские, составляя 33,65% всего населения республики и имея обеспеченность землею больше, чем другие национальности, получили 64,3%, а национальные меньшинства (далее по тексту сокращенно – нацмен) – 9,5%. Таким образом, вплоть до 1920 г. важнейшая часть земельного вопроса, с точки зрения обеспечения интересов малоземельного татарского населения, не была разрешена.

По переписи 1920 года национальный состав городов и деревень республики значительно разнился. Среди сельского населения Татарстана считалось: татар – 54,%, русских – 37,6%, представителей национальных меньшинств – 8,3%. В городах республики, наоборот, количественно преобладало русское население, процент которого по отдельным городам колебался от 54,6% до 99,5%. В городском населении доля татар составляла лишь 17%, тогда как русские – 77%. Таким образом, насколько деревня являлась по преимуществу татарской, настолько города республики продолжали оставаться по преимуществу русскими.

Сельское хозяйство татар строилось на тех же принципах, что и у других народов Среднего Поволжья. Отличительной особенностью татар являлось гораздо меньшее развитие у них огородничества и почти полное отсутствие садоводства. Последнее объяснялось частыми переселениями, которые приходилось совершать татарам в связи с колонизацией края пришлым русским населением и миссионерской деятельностью православного духовенства, вследствие чего у татар не было уверенности в прочности поселения на новом месте. Так, некоторые татарские семьи в течение нескольких поколений проделали до 6 таких переселений. Последним видом сельскохозяйственных занятий татар являлось пчеловодство, получившее значительное развитие в деревнях. Слабая обеспеченность землей и низкие урожаи заставляли татарских крестьян искать дополнительные источники заработка. Их можно условно разделить на три группы: кустарный промысел, отхожие промыслы (включая извозный) и торговлю, которой занимались либо на селе, либо выделяя членов семьи для торговли в городе.

Наиболее широко распространенным кустарным промыслом татарского крестьянства являлась обработка кожи, путем ли выработки шкур, или приготовления обуви из выделанной кожи. Далее, в качестве кустарного промысла необходимо отметить обработку металлов. Среди них на первом месте стояли ювелиры, которыми выделывалось огромное количество татарских украшений по восточным образцам. Далее следовали слесаря и часовщики, которые обслуживали местное, и не только татарское, население. Интересно отметить, что, несмотря на значительное количество металлистов, среди татар почти не встречались кузнецы. Например, в Арском кантоне кузнецами в татарских деревнях являлись почти поголовно русские. Важным кустарным промыслом татар являлся текстильный промысел, который выражался в виде кустарного приготовления тканей, холста и полотенец, а также в виде пошивочного ремесла.

Несмотря на значительное развитие кустарных промыслов у татар, слабая отдача от занятий сельским хозяйством заставляли огромное количество сельского населения искать заработка отхожим промыслом в городе или в больших селах. Осенью города края, и в первую очередь Казань, наводнялись крестьянами, преимущественно татарами. Большинство из них бралось за любую черную работу, чаще распиловку дров. Знающие же какое-либо ремесло (плотники, каменщики и другие) искали соответствующей работы. Проработав некоторое время, крестьяне возвращались в свои деревни. В качестве отхожего промысла также был сильно распространен извозный промысел, которым занимались крестьяне, имевшие лошадей.

Некоторые группы татар-крестьян занимались отхожим промыслом на постоянной основе. К таковым относились рабочие на заводах, в мастерских, ремесленники, постоянные извозчики, прислуга, которые всю жизнь постоянно работали в городе, не порывая связи с сельским хозяйством. При этом шел постепенный процесс их интеграции в ряды городского населения.

Зажиточные и богатые татары-крестьяне занимались торговлей или как основным занятием, или в качестве дополнения к сельскому хозяйству. Многие крестьяне, особенно больших сел, вели различные торговые операции, большей частью в виде заготовки сырья, которое затем перепродавалось городским торговцам.

Если среди сельского населения татары составляли большинство, в составе пролетариата республики они, напротив, составляли незначительную долю. В составе крайне незначительного по численности промышленного пролетариата республики татар было всего лишь 20%. Указанное небольшое количество татарского пролетариата состояло в большинстве случаев из рабочих химической промышленности и других наиболее вредных производств. Таким образом, оно распределялось, главным образом, среди низших отраслей промышленности и среди низших видов труда, не требующих специализации и не допускающих высокой квалификации. Среди татар было очень немного квалифицированного промышленного персонала и почти не было представителей высококвалифицированных промышленных профессий.

Несмотря на то, что татары составляли больше половины всего населения республики, к моменту образования Татарстана в 1920 году они занимали весьма незначительное место в аппарате местной Советской власти. В 234 волостных исполкомах, вошедших в состав республики, было всего пять-шесть секретарей татар, 20-25 канцелярских работников-татар. В аппарате уездного и Казанского исполкомов было всего 4% служащих из числа татар. Этим и объясняется тот факт, что представители татарской национальности до 1920 года не имели возможности говорить в государственных учреждениях и обращаться в органы юстиции на родном языке. Принимая во внимание проживание большинства татар в сельских районах, проблема незнания многими из них русского языка становилась весьма острой.



Социально-экономическое развитие ТАССР в 1920-е гг.

Становление автономии началось в очень тяжелых условиях. Экономика республики была подорвана в годы непрекращающихся войн и социальных потрясений. По подсчетам Р.В. Шайдуллина, за годы Первой мировой войны из Казанской губернии было мобилизовано в армию 44% всего мужского населения, в результате чего почти четверть крестьянских хозяйств остались без трудоспособных кормильцев. В годы «военного коммунизма» и действия продразверстки крестьянское население края, лишенное всяких стимулов к развитию своего хозяйства, стало сокращать посевные площади. К 1920 г. они уменьшились, по сравнению с 1913 г., на 22,2%. В период Гражданской войны территория республики дважды, в 1918 и 1919 гг., становилась ареной ожесточенных боевых действий. В 1917-1921 гг. поголовье лошадей сократилось на 41%, крупного рогатого скота – на 48,7%.

В первый же год существования молодая республика столкнулась с ужасающим бедствием – голодом 1920-1921 гг. Ему предшествовали засуха и неурожай, однако не они стали главными причинами народного бедствия. Свою резко отрицательную роль сыграла позиция руководства ТАССР во главе с С.Саид-Галиевым. В условиях послевоенной разрухи и падения объемов сельскохозяйственного производства, оно постаралось любой ценой выполнить обязательства перед Центром по снабжению продовольствием крупнейших промышленных городов страны, прежде всего, Москвы и Петрограда. В результате зерновые запасы республики, и без того чрезвычайно скудные, оказались полностью истощены. Наступивший голод имел для автономии катастрофические последствия. Численность населения, которая до 1917 г. непрерывно и довольно быстрым темпом возрастала и еще в 1920 г. составляла 128,6% его численности за 1897 г., начиная с 1921 г. быстро убывает под действием голода и его последствий. За период с 1921 г. по 1923 г. сельское население автономии уменьшилось на 191 763 человек, или почти на 7% к его численности за 1921 г.

Наиболее серьезно от него пострадала татарская часть населения, менее развитая в экономическом отношении. В период между переписями 1920 и 1926 гг. население ТАССР сократилось более чем на 300 тысяч человек. В наибольшей степени от голода пострадали татары. Их доля в национальном составе населения республики за этот же период уменьшилась с 55% до 51,8%, в то время, как доля русского населения возросла с 36,7% до 39,5%, а доля прочих национальностей увеличилась с 8,3% до 8,7%. Основными причинами столь тяжких последствий являлись: экономическая отсталость, по сравнению с русским, татарского крестьянства, меньшее развитие у него садоводства, огородничества, травосеяния, относительно слабое развитие у татар наиболее рентабельных культур пшеницы, льна, конопли, картофеля, гречихи и подсолнуха, удаленность татарских селений от шоссейных, речных, железнодорожных путей сообщения, а также городских рынков сбыта. Одной из косвенных причин стало также преобладание татар в составе сельского населения республики. По переписи 1920 г. их доля в этом сегменте составляла 54,%, тогда как русских – 37,6%, представителей национальных меньшинств – 8,3%. В городах автономии, наоборот, количественно преобладало русское население, процент которого по отдельным городам колебался от 54,6% до 99,5%. В городском населении доля татар составляла лишь 17%, тогда как русские – 77%. Надо отметить, что негативные последствия голода 1921 г. продолжали отражаться на численности татарского населения еще на протяжении ряда лет после его окончания. В 1921-1923 гг. смертность у татар составила 6,6%, у русских – 4,1%; рождаемость у татар – 1,7%, у русских – 1,9%.

Серьезные потери понесло сельское хозяйство республики. Значительно уменьшилось количество крупного рогатого скота, овец, коз, свиней. Количество овец, например, сократилось в 1922 г. до 14,5% от их числа в 1917 г. Наиболее пострадало в голодные годы свиноводство, упавшее в 1922 г. до уровня 8,5% от 1917 г.

В дальнейшем, с переходом к НЭПу, экономика ТАССР стала быстро восстанавливаться после долгих лет войн, разрухи и социальных экспериментов. Переход к Новой Экономической Политике оказал благотворное влияние на народное хозяйство ТАССР, которое начало быстро восстанавливаться после разрушительного периода войн, «военного коммунизма» и голода 1921 г. Валовой сбор хлеба в 1925 г. увеличился, по сравнению с 1923 г., более чем в 3 раза, а в 1926 г. – более чем в 4 раза. В 1925 г. площадь посевов хлебов составила 92,5% довоенной площади. Быстро восстанавливалось поголовье скота, прежде всего, лошадей и коров. Уже в течение 1925/1926 хозяйственного года народное хозяйство республики во всех его основных отраслях достигло или близко подошло к довоенному уровню. Посевная площадь составила 102% к уровню 1913 г., валовой сбор хлебов – 79%, валовая продукция крупной промышленности – 90%. Осуществлялась реконструкция старых предприятий, обновление их оборудования, режим строжайшей экономии, что привело к возрастанию объема выпускаемой продукции. Валовая продукция (в ценах 1926/1927 гг.) составляла в 1924/1925 хозяйственном году 43 миллиона рублей, в 1927/1928 году – 91 миллион рублей. К октябрю 1927 г. промышленность ТАССР полностью достигла довоенного уровня. Еще через год индустрия республики дала прирост валовой продукции на 15%, количество рабочих увеличилось на 5%, производительность труда возросла на 9%.

С 1923 г. начинается восстановление численности населения автономии, которое шло параллельно с восстановлением сельского хозяйства. Полеводство оставалось основой сельскохозяйственного производства ТАССР. Посевные площади возрастали из года в год и в 1929 г. составляли уже около 114% к уровню 1913 г. Наряду с этим, для 1920-х гг. в развитии сельского хозяйства автономии было характерно непрерывное усиление роли животноводства. Удельный вес животноводства в валовой продукции сельскохозяйственного производства поднялся с 34% в 1925/1926 гг. до 40% в 1929/1930 г., а удельный вес животноводства в товарной продукции всего сельского хозяйства составил 60%.

Помимо количественного роста, развитие аграрного сектора характеризовалось рядом положительных сдвигов. Указанные положительные сдвиги выражались, во-первых, в изменении соотношения посевных культур в сторону возрастания доли более ценных культур. Во-вторых, в росте агротехнических мероприятий по улучшению полеводства. Так, площади многопольных севооборотов увеличились по всей пашне с 5% в 1927 г. до 16% в 1929 г.

Успехи развития индустриального сектора экономики автономии в 1920-е гг. не изменили ее аграрной направленности. ТАССР к началу 1930-х гг. являлась преимущественно сельскохозяйственным регионом. 89% всего населения республики занимались сельским хозяйством, 57% всей валовой продукции автономия получала от сельского хозяйства. К началу первой пятилетки сельское хозяйство ТАССР характеризовалось низким уровнем развития и низкой доходностью, значительно отстававшей, как от соседних областей, так и средней по РСФСР. По данным за 1926-1929 гг. валовая продукция сельского хозяйства составляла в расчете на 1 га посева по ТАССР 52,8-72,8 руб., по Средне-Волжской области 82,7-106,7 руб. и по РСФСР – 136,6 руб. Реконструктивные процессы в сельском хозяйстве автономии были в данный период затруднены низким техническим уровнем полеводства. В народном хозяйстве ТАССР к концу 1920-х гг. насчитывалось всего 154 трактора. При этом соха продолжала занимать довольно заметное место (16,1%). Валовые сборы продукции полеводства, вопреки росту посевных площадей и повышению техники полеводства, не обнаруживали постоянного и планомерного возрастания. Происходило это вследствие того, что значительная часть территории ТАССР была подвержена действию периодически возникающей засухи, создававшей неустойчивость урожаев. Другие же части автономии (Предволжье и Предкамье) являлись районами невысокого качества почвы, низкой обеспеченности землей и особой отсталости техники земледелия.


Эпоха национального возрождения. Правительства Кашшафа Мухтарова и Хаджи Габидуллина. 

Пришедшее к власти на волне борьбы с голодом правительство Кашшафа Мухтарова попыталось осуществить своеобразный «Татарский ренессанс», проводя политику улучшения социально-экономического положения татарского населения и повышения статуса татарского языка путем внедрения его в делопроизводство.

На протяжении 1920-х гг. руководство республики предпринимало энергичные меры для поднятия экономического уровня, а также развития языка и культуры татарского народа. В конце 1922 года ТатЦИК утвердил инструкцию «О реализации татарского языка». Происходило последовательное внедрение татарского языка в делопроизводство. В дальнейшем, в 1923-1925 гг. последовал ряд мероприятий и постановлений, определивших направления, методы и формы работы в этой области. Большую роль в реализации татарского языка сыграло Постановление Всесоюзного ЦИК от 14 апреля 1924 года «О мерах к переводу делопроизводства государственных органов в национальных областях и республиках на местные языки». ЦИК ТАССР, руководствуясь этим актом и в развитие его, издал 7 августа того же года Постановление «О реализации татарского языка в государственных учреждениях и предприятиях ТАССР». В 1920-1921 гг. в Татарской республике не было ни одного участка народных судов, все 83 участка вели делопроизводство на русском языке. В 1922 году появились 3 татарских участка народных судов, в 1923 году их стало 14, в 1924 году – 19, в 1925 году – уже 22. В том же 1925 году вошло в систему слушание дел на татарском языке в Главном суде ТАССР – высшей судебной инстанции республики.

В постановлении ВЦИК «О введении в действие Гражданского кодекса РСФСР», принятом в 1922 году, центральным исполнительным комитетам автономных республик предоставлялось право, с утверждения Президиума ВЦИК, вносить в Кодекс дополнения и изменения, необходимые в целях приспособления его к особенностям быта национальных республик. Следует отметить, что это право было актуальным и своевременным для Татарской Республики, где среди коренного татарского населения присутствовали особые национальные и бытовые условия. Среди татарского населения часто практиковались нормы шариатского права, вследствие чего при Народном комиссариате юстиции республики была организована Шариатная комиссия. В результате работы комиссии постановлением Татарского ЦИК были дополнены и изменены некоторые статьи Гражданского кодекса РСФСР, которые касались вопросов наследования. Вскоре эта комиссия была упразднена из принципа «церковь вне государства».

На протяжении 1920-х гг. медленно, но верно шел процесс коренизации аппарата советских и иных учреждений, т.е. увеличения в них доли татарских работников. В составе ответственных работников советских учреждений г. Казани их процент увеличился с 22,2% до 23,3%. Также постепенно увеличивалась доля татар в низовых и высших советских органах республики. В составе сельсоветов их процент за 1923-1927 гг. увеличился с 48,3% до 52%. В составе волостных исполнительных комитетов (ВИКов) - с 46,3% до 55%. В составе кантонных исполнительных комитетов – с 51,7% до 55%. В горсовете Казани татары составляли 28,7%, в ЦИКе – 52,5%. Удельный вес татар практически во всех звеньях советской системы превысил их удельный вес в составе населения республики.

Татарское крестьянство в 1924-1925 гг. получило до 2 млн. рублей льготы по сельскохозяйственному налогу. В экономической сфере после издания Земельного Кодекса интенсивными темпами велось землеустройство. Всего к 1927 году было землеустроено 2 479 784 га или 55% всей сельскохозяйственной площади республики. В том числе: татарскому крестьянству – 55%, русскому – 36%, и представителям национальных меньшинств – 9%. Сохраняя при землеустройстве полную свободу выбора землепользования, проводилась политика мер культурного, экономического и технического содействия образованию таких форм, которые бы наиболее облегчали кооперирование сельскохозяйственного производства и его механизацию. Производилось раздробление многодворных селений на поселки с выгодными по площади размерами, с многопольными севооборотами на широких полосах, или с коллективной обработкой. Практическим результатом этой политики явилось образование к 1926 г. в порядке землеустройства 206 колхозов и 442 поселков. Переселение на земли государственного земельного фона велось, главным образом, для татар и представителей национальных меньшинств, так как они в меньшей степени, чем русские, были обеспечены землей. В широких масштабах была организована агрономическая помощь крестьянству, прежде всего татарскому. Из 197 показательных огородов, заложенных в 1923-1926 гг., 140 приходилось на татарские селения.

Определенные качественные различия среди крестьянских хозяйств различной национальности продолжали сохраняться и на протяжении 1920-х гг. Например, размер обеспеченности денежными ссудами у татар, мордвы, вотяков (удмуртов) и мари был ниже среднего, тогда как у русских и чуваш – выше. Это в значительной мере обусловливалось интенсивностью хозяйства и сложностью покупаемых машин. Чуваши и русские покупали более дорогие машины, вследствие чего размеры их кредитов были несколько большими.

Тем не менее, усилия правительства республики давали ощутимые результаты. По данным 1927 г. татары по степени обеспеченности крупным рогатым скотом в среднем по республике превосходили русских, хотя и уступали по этому показателю представителям национальных меньшинств. Между 1925 и 1927 гг. наблюдался в целом более интенсивный рост количества скота у представителей национальных меньшинств и татар, по сравнению с русским крестьянством. Указанное обстоятельство объяснялось более сильным сокращением скота у татарского крестьянства и представителей национальных меньшинств в годы голода и, следовательно, более высоким у них процессом восстановления скота. Меньшая обеспеченность землей также заставляло татарское крестьянство уделять особое внимание увеличению поголовья скота. В целом по большинству видов скота у всех национальностей в 1927 г. наблюдалась большая обеспеченность скотом, чем по переписи 1920 г., т.е. перед голодом.

Сеть лечебных учреждений в татарских деревнях росла быстрее, и ее охват достиг в 1927 г. по сельским больницам 34,5% от общего числа поселений, амбулаториям – 46,1%, пунктам – 56,4%. Крайне низким оставался процент врачей-татар в деревне, что было связано с недостаточностью татар-врачей вообще и нежеланием части имеющихся врачей ехать в деревню. Наблюдался общий рост количества изб-читален и библиотек. Что касается татарского населения, к 1928 г. его обеспеченность избами-читальнями на 10 000 человек в процентном соотношении увеличилась с 12,8% до 15,9%. У русского населения аналогичный показатель увеличился с 8,7% до 12,1%. Более быстрый темп роста изб-читален у русских объяснялся их меньшей обеспеченностью указанными учреждениями, чем у татар и нацмен.

Ежегодно на протяжении 1921-1927 гг. более усиленным темпом росло количество татарских судебных участков, судей, следователей и заседателей из числа татар. Тем не менее, процент татарских судей, следователей и заседателей оставался меньше процента их удельного веса в республике. Объяснялось указанное обстоятельство тем, что значительная масса судебных учреждений находилась в г. Казани, а также тем, что подготовка квалифицированных судебных работников из числа татар требовала продолжительного срока обучения.

Из года в год быстрее рос процент участия татар и в основном виде кооперации в деревне – сельскохозяйственной кооперации. Еще более высокий процент роста татары имели по кустарно-промысловой кооперации. Низкий процент татар в числе членов жилищной кооперации объяснялся тем, что жилищная кооперация в данный период развивалась преимущественно в Казани среди рабочих и служащих, большинство которых составляли русские. Однако и в жилищной кооперации процент татар неуклонно повышался, поднявшись с 5,8% до 12,2%.

Впечатляющие результаты были достигнуты в сфере образования. К 1928 году увеличилась численность не только татарских школ и учащихся в них. Татарское население имело больше школ, чем русское. Татарские школьники в школах I –й ступени составляли в 1927-1928 учебном году 54,3% от общего числа учащихся, тогда как по переписи 1926 г. доля татар среди населения республики составляла 48,8%. Для сравнения: русские учащиеся в школах I-й ступени составляли 38,5% при 43,1% к общему населению республики. Учащихся нацмен насчитывалось 7,1%, тогда как среди населения их доля достигала 8,1%. В области профессионального образования при общем увеличении числа учащихся более быстрые темпы роста наблюдались у татар и представителей национальных меньшинств, особенно в техникумах. Отмечалось также некоторое падение абсолютного числа русских учащихся за счет увеличения учащихся-татар и представителей национальных меньшинств. Вместе с тем, процент татар по отношению к их удельному весу в составе населения оставался еще недостаточным.

Вследствие принимаемых мер процент татар в ВУЗах вырос почти в 2 раза – с 5,1% до 9,9%. Однако количество студентов-татар оставалось к 1928 г. еще крайне низким: по отношению к общей численности населения их было в 8 раз меньше, чем русских, и в 12 раз меньше чем представителей национальных меньшинств. Для преодоления сложившегося положения Народный Комиссариат Просвещения республики ежегодно организовывал курсы по подготовке в ВУЗы и техникумы, а также так называемые рабфаки (рабочие факультеты). Из года в год росло число татарских детских садов и других дошкольных учреждений, увеличившись за 1925-1928 гг. более чем в 2 раза. Вместе с тем, количество татарских детей в указанных учреждениях росло гораздо медленнее, так как сами учреждения сосредоточивались, главным образом, в городах и рабочих центрах, где преобладало русское население.

Росла численность рабочих-татар в трестах, подведомственных Татарскому Совету Народного Хозяйства. Она возросла с 1616 в 1924/1925 хозяйственном году до 2 183 в 1927/1928 хозяйственном году. В процентном соотношении доля татар к общему числу рабочих за указанный период увеличилась с 19,9% до 25,4%. В абсолютных цифрах общая численность татарских рабочих по сравнению с 1924/1925 годом увеличилась более чем на 35%. Параллельно росла численность татар в профсоюзах республики. С 1 апреля 1925 г. по 1 июля 1927 г. она увеличилась с 14 821 до 22 018 человек, или почти на 50%. Средняя месячная заработная плата рабочего в трестированной промышленности в реальном выражении увеличилась с 10 руб. 38 коп. в 1922/1923 г. до 24 руб. 56 коп. в 1925/1926 г., т.е. почти в 2,5 раза.

Таким образом, в 1920-е гг. основная масса татарского населения продолжала проживать в сельской местности. В экономическом плане татарское крестьянство по ряду важнейших показателей (обеспеченность посевами, землей, скотом, уровень товарности хозяйства и т.д.) в дореволюционный период существенно отставало от других национальных групп крестьянства, в частности, русского. В первые годы существования Татарской республики руководители автономии предприняли ряд серьезных шагов в направлении поднятия экономического уровня, а также развития языка и культуры татарского народа. Это коснулось, в первую очередь, коренизации аппарата государственных учреждений (т.е. увеличения в них доли татарских работников); реализации прав татарского населения путем большего внедрения татарского языка в делопроизводство указанных учреждений; земельного устройства и агрономической помощи татарскому крестьянству и ряда других сфер. К сожалению, чрезвычайно небольшие сроки относительно самостоятельного функционирования автономии не позволили в полной мере осуществить намеченные руководством Татарской республики мероприятия. Ситуация резко изменилась после поражения лидера татарских коммунистов – М. Султан-Галиева – в противостоянии со Сталиным. Султан-Галиев отстаивал право автономных республик РСФСР на равноправное участие в создаваемом СССР. Поддерживавшие его руководители Татарстана (Мухтаров, Мансуров, Енбаев) в 1924 г. были сняты со своих постов и переведены на работу в Москву на незначительные должности. В 1927 г. татарский алфавит путем «сверху» был переведен с арабской графики на «латиницу», что привело к потере огромного пласта многовекового мусульманского культурного наследия. К концу 1920-х гг. национальная направленность во внутренней политике ТАССР окончательно исчезает в связи с начавшейся коллективизацией.



Нация на переломе. Татарстан в годы насильственных реформ конца 1920-х-1930-х гг.

Экономические реформы эпохи НЭПа не сопровождались политическими: в руках государства оставалась крупная собственность (крупные банки, внешняя торговля); отсутствовала свобода слова, печати; уничтожалось инакомыслие; существовала однопартийная система. Частные предприниматели лишались избирательных прав. Все это позволило сталинскому руководству в конце 1920-х гг. свернуть НЭП и перейти к политике индустриализации и коллективизации. Цели индустриализации: создать развитую промышленность, обеспечить экономическую независимость страны, укрепить ее обороноспособность

К осени 1929 года Татарстан относился к регионам страны с низким уровнем коллективизации (от 0,7 до 4,5%). Сказывались и низкая обеспеченность сельского хозяйства орудиями и инвентарем, и небольшое число старых колхозов и совхозов. Тем не менее, руководство страны в лице Политбюро ЦК 5 января 1930 года принимает постановление «О темпе коллективизации и мерах помощи государства колхозному строительству». Сроки завершения коллективизации для Средней Волги были резко сокращены – осень 1930 года, крайний срок – весна 1931 года. На сессии ТатЦИК республика была объявлена районом сплошной коллективизации. Поэтому кампания по объединению всех крестьянских хозяйств в колхозы должна была проводиться в республике под знаком более высоких заданий, чем в среднем по Советскому Союзу. Однако развитие колхозного движения, тотальная продразверстка, конфискация хлеба, которые требовали осуществлять руководители страны, первое время продвигались в республике с большим скрипом. Ряд районов Татарстана (Спасский, Токанышский, Рыбно-Слободский, Билярский, Атнинский, Арский) в течение 1930 года увеличили свой колхозный сектор только на 0,1%. Атнинский и Сабинский районы были охвачены коллективизацией всего лишь на 9,6%. В 1931 году, как писали тогда в печати, произошел «решительный сдвиг» по сравнению с 1930-м годом в коллективизации татарского крестьянского хозяйства. Например, в Тумутукском районе, почти исключительно татарском, на 1 июня 1931 года было объединено в колхозы 90% крестьянских хозяйств. В целом ряде других татарских районов оказалось коллективизированными свыше половины крестьянских хозяйств. На 20 мая 1931года в колхозах было объединено почти 200 тысяч крестьянских хозяйств, из них чуть более 90 тысяч хозяйств татарских, почти 24 тысячи нацменовских и около 86 тысяч русских.

В Татарской АССР 11 февраля 1930 г. было принято постановление ЦИК и СНК республики о мероприятиях по укреплению социалистического переустройства сельского хозяйства. Через несколько дней, 16 февраля, вышло постановление «О ликвидации в Татарии кулачества как класса», развивающее основные положения постановления от 11 февраля. В результате осуществления этих постановлений к 1 апреля 1930 г. было раскулачено 13 688 хозяйств (2,9%). Конфискованное имущество на сумму 9355002 руб. передано в колхозы, в том числе семян 14,9 тысяч центнеров 6 281 лошадь, 503 коровы и т.д. Уже по этим цифрам можно судить об экономическом положении раскулаченных (1 лошадь на 2 хозяйства и центнер семян).

IV объединенный Пленум Татарского обкома ВКП (б) и областной контрольной комиссии, проходивший в феврале 1930 г., установил ускоренный срок завершения коллективизации в республике – осень 1930 г. Это решение было принято кантонными и волостными комитетами ВКП (б) как руководство к действию.

Местные руководители в ряде районов заставляли крестьян вступать в колхозы под угрозой раскулачивания, лишения избирательных прав, переселения на другие, менее плодородные земли. В некоторых деревнях производились аресты, преследования крестьян, обвиняемых в «срыве организации колхозов». Так, заведующим Арским кантонным отделом народного образования был написан приказ о том, чтобы не принимать в школу детей, родители которых не являются членами колхоза. В результате многочисленных злоупотреблений в число «раскулаченных» попало немало середняков и даже бедняков. Вал нарушений, направленных на ускорение темпов коллективизации, к весне 1930 г. достиг такой критической отметки, что 23 мая 1930 г. руководство правящей Коммунистической партии - ЦК ВКП (б) - принимает постановление «О работе Татарской организации». Отметив некоторые успехи, достигнутые Татарской партийной организацией в осуществлении национальной политики партии, в выполнении хлебозаготовок, высшее партийное руководство признало ошибочной попытку областной партийной организации осуществить сплошную коллективизацию к осени 1930 г. без учета национальных особенностей и хозяйственной отсталости татарской деревни.

В период сплошной коллективизации 1930 и 1931 гг. в результате так называемых перегибов огромное количество крестьянских хозяйств было лишено земельных наделов, имущества, инвентаря и скота. Только по Акташскому району число таких хозяйств составило 851. Член Ревизионной комиссии Татобкома, заместитель наркома финансов Бреслав А.М. столкнулся с наличием массовых жалоб по «перегибам» 1930-1931 гг., выразившемся в незаконном массовом изъятии скота, имущества, лишении земельных наделов, а также индивидуальном обложении и раскулачивании.

В годы проведения коллективизации в районах республики огромную власть, даже большую, чем руководители хозяйств, приобрели представители политических (карательных) органов. Это создало почву для многочисленных злоупотреблений с их стороны в отношении крестьянского населения, вообще, и руководителей хозяйств, в частности. Сплошь и рядом имели место факты издевательства ответственных партийных, советских и иных работников над колхозниками. Руководители районов в этот период в разговорах с колхозным активом часто склоняли слова «саботажник» и «отдать под суд». К отдельным колхозам, не сумевшим обеспечить сдачу хлеба в установленные сроки, применялись меры принуждения в виде штрафов.

Интересна сводка о числе осужденных народными судами Татарской АССР по делам, связанным с подготовкой и проведением весеннего сева по состоянию на 25 апреля 1937 года. Из 293 привлеченных к ответственности за хищение семян – 233 человека были осуждены к лишению свободы, из 287 обвиняемых в хищническом отношении к коню – 131 человек, из 423-х за хищение фуража – 257 человек лишились свободы. Таким образом, людей могли лишить свободы даже за мизерное количество испорченной, пропавшей, украденной сельскохозяйственной продукции.

Массовые репрессии и высылка применялись не только по отношению к крестьянам, но и к местным партийным работникам, которые, по мнению Москвы, не проявляли необходимой твердости и рвения в конфискации хлеба. Тем не менее, несмотря на классовую направленность новой политики государства, в татарских районах продолжала сохраняться определенная корпоративная взаимная поддержка. Из колхозов Камско-Устьинского района ТАССР были исключены 135 кулаков, но к зиме 1934 г. вне колхозов осталось только 8-10 человек. В Уразлинском колхозе были восстановлены 6 крупных кулаков. Один из них, Галиуллин, до 1933 г. был членом ВКП (б) и был оставлен в колхозе на должности счетовода. В другом колхозе Ахметзянов Хафиз был осужден за хищение колхозного имущества на 3 года. Прежде он имел батраков, что в то время было равнозначно принадлежности к кулакам. Другой колхозник, Ахметзянов Гафур, был раскулачен, 2 года сидел в ГПУ, затем снова стал работать в колхозе. За этими строками скрывается сломанные судьбы тысяч и тысяч татарских крестьян, причисленных к кулакам и репрессированных в годы коллективизации.

Необходимо отметить, что названная выше корпоративность и взаимная поддержка существовали не только на уровне колхозов, но и на уровне районного руководства. Ряд местных партийных и советских работников, напротив, пытались не допустить окончательного развала производительных сил деревни, спасти крестьян от голода и для этого формировали, вопреки приказам, необходимые посевные и продовольственные фонды в колхозах. Однако пытавшиеся помочь своим односельчанам руководители колхозов снимались с работы и лишались партийного билета. В местной печати подвергались резкой критике «оппортунистические» планы в уборке, которые разрабатывались во многих колхозах и сельсоветах, исходя из их реальных возможностей. В Камско-Устьинском районе районный агроном Равилов, член ВКП (б), допустил помол 66 тонн сортовой ржи, предназначенной для сева. В ответ на это НарКомЗем республики своим отношением от 4 сентября 1933 года предложил привлечь его к уголовной ответственности. Председатель одного из колхозов республики Зарипова, председатель сельсовета М. Юсупова и бригадир Ш. Зайнуллин были отданы под суд только за то, что роздали колхозный хлеб голодающим колхозникам. Верховный суд ТАССР под председательством Фасхеева приговорил Зарипову к высшей мере наказания – расстрелу, с конфискацией имущества. Коллегия Верховного суда РСФСР в данном случае оказалась более человечной и милосердной – она изменила приговор, заменив расстрел лишением свободы на десять лет.

Закономерным ответом на творившиеся в деревне беззакония стало широко развернувшееся антиколхозное движение. Крестьяне, ратовавшие против колхозов, утверждали, что колхоз это такая же кабала, как и кабала помещика, что никакой разницы между крепостничеством и колхозом нет. Они призывали, пока не поздно, пока большевики не закрепили колхозного строя, выходить из колхозов. В одном из найденных в Мензелинском районе воззваний писалось: «Власть над колхозами смеется, хлеба нет. Морт нас с голоду живьем. Мы, колхозники, едим трудодень с постным чаем, дураки колхозники в кабалу пошли».

В татарских деревнях зажиточные крестьяне и духовенство использовали в своей борьбе религиозные чувства колхозников. Попытки на этой почве вызвать отлив из колхозов имели место в Муслюмовском, Актанышском, Шереметьевском, Аксубаевском, Казанском, Ново-Шешминском, Дубьязском, Камско-Устьинском и других районах. В ряде мест татарское духовенство проводило перерегистрацию правоверных, используя данное мероприятие в качестве агитации против колхозов. Активную антиколхозную работу проводило Мусульманское Духовное Управление, находившееся в г. Уфе. В целом ряде селений представители Управления своей работой добивалось ослабления работы по хлебозаготовкам, засыпке семян, мобилизации денежных ресурсов. Например, в деревне Кичу-Чаты Альметьевского района Татарстана было распространено письмо, написанное арабским шрифтом «Ангела Серафима», после чего в 3-х колхозах большой процент колхозников подали заявления о своем выходе из колхозов. Как было установлено Политотделом МТС, автором письма являлся представитель Центрального Мусульманского Духовного Управления, приехавший из Уфы.

Наряду с ликвидацией религиозных институтов и утратой ими своего потенциала и рычагов морально-нравственного влияния, параллельно шел процесс стремительного разложения фундаментальных основ духовной жизни татарского народа. Широкие масштабы стало приобретать употребление спиртных напитков, рукоприкладство в отношении односельчан со стороны руководства колхозов и совхозов, злоупотребление ими своим служебным положением. В 1935 г. были проведены ревизии в 4 700 сельских советах республики. В результате был обнаружен 791 случай растрат и хищений. Причины этих пагубных явлений коренились в недостатках кадровой политики эпохи насильственной коллективизации советской деревни. При подборе кадров во главу угла ставился классовый подход. На руководящие должности в колхозах назначались, как правило, представители беднейших слоев крестьянства, не имевшие какого-либо опыта подобной работы. Специального образования они также не имели, предварительно заканчивая лишь краткосрочные (одно- или двухмесячные) курсы председателей колхозов. Зачастую, данные руководители не могли должным образом организовать работу в колхозе и нередко использовали свое должностное положение для сведения счетов с критиковавшими их деятельность односельчанами. Отношение же к представителям зажиточных слоев, имевшим существенные навыки в управлении сельским хозяйством, смекалку, хозяйственную жилку было прямо противоположным. При наличии более-менее значительных земельных наделов, родителей из числа мулл или «кулаков», таких крестьян лишали избирательных прав, высылали за пределы Татарстана. Коренным образом изменилось отношение к работе и со стороны самих крестьян, ставших колхозниками. Обычными явлениями стали их невыход на работу, саботаж различных мероприятий государства в сельскохозяйственной сфере. 

Поставленные на грань выживания, колхозники всевозможными способами скрывали свой хлеб от государства. Однако их попытки вырваться из сетей полуголодного существования и хоть как-то поправить свое положение за счет продажи выращенного своими руками хлеба жестко пресекались государством. 7 августа 1932 г. ЦИК и СНК СССР приняли написанный Сталиным закон «Об охране имущества государственных предприятий, колхозов и кооперации и укреплении общественной (социалистической) собственности». Это был знаменитый закон «о пяти колосках», по которому даже за незначительные хищения применялся расстрел, и лишь в редком случае грозило десятилетнее тюремное заключение.

Страна находилась в крайне тяжелом положении, и это усиливало возмущение народа политикой правительства. Тем не менее, Сталин и его единомышленники радужно рисовали перспективы народного благосостояния и процветания колхозного строя. Первый секретарь Татарского Обкома ВКП (б) А.К. Лепа на V пленуме Татарского обкома 22 октября 1935 года с гордостью заявлял: «Мы можем твердо заявить, что нам не придется оказывать колхозам государственной и семенной помощи, как это имело место в предыдущие годы… Колхозы продали хлеба государству больше против прошлых лет. При этих условиях почти во всех районах по предварительным данным останется хлеба для распределения колхозникам по трудодням больше, чем в прошлом году».

Победные реляции руководства республики и откровенная ложь официальной пропаганды стали соседствовать с изнурительной для крестьянского населения борьбой за выполнение и перевыполнение плана сельскохозяйственных заготовок. Применялись такие методы высвобождения и мобилизации рабочих рук, как детские ясли и площадки, работа с ночевкой и ряд других. Урожай добывался с боем. Оставшиеся колосья подбирались начисто. Комиссии по приемке браковали поля даже с незначительным количеством колосьев. Солому, в которой обнаруживалось зерно, заставляли перемолачивать. Причем особенно строгие требования предъявлялись к «неурожайным» колхозам. В результате ряд колхозов оказались в очень тяжелом положении. Нередко производились принудительные изъятия хлеба, однако ощутимых результатов подобные реквизиции не давали.

Год от года увеличивался падеж рабочего скота. В сельском хозяйстве республики складывалась напряженная ситуация. Обычными методами в работе стали аврал и штурмовщина, желание добиться намеченных планов или их перевыполнения любой ценой. Колхозы республики, а точнее многотысячная масса простых колхозников, вчерашних крестьян, лишенных средств труда, работали на пределе своих сил. Это особенно наглядно прослеживается на примере Балтасинского района республики. В 1934 году указанный район по выполнению сельскохозяйственных работ был передовым. Однако уже в следующем, 1935 году район сорвал выполнение государственных заданий по хлебоуборке, севу, зяблевой вспашке и зернопоставкам, заняв самое последнее место в республике.

Очень противоречивыми были процессы коренизации советского аппарата в сельской местности. В некоторых случаях наблюдался даже не рост, а уменьшение числа работников-татар. В 1931 году на 2 024 сельсовета имелось председателей советов из числа татар 1 065 человека. Это количество составило 62,67%. В следующем 1933 году на 1 700 сельсоветов приходилось председателей сельсоветов из татар в количестве 924 человек, или 54,35%. Сокращение составило более 8%. Увеличение процента татар наблюдалось в составе председателей РИКов – районных исполнительных комитетов. В 1932 году председателей РИКов из татар было 30 человек, или 69,9%. На 1 декабря 1933 года таковых имелось 33 человека, или 76,7%.

Авантюристические темпы индустриализации повлекли за собой колоссальное снижение реальной заработной платы рабочих и служащих, непосильные открытые и замаскированные налоги, инфляцию и безудержный рост цен. Форсированная коллективизация с помощью невероятных насилий, террора привела страну к глубочайшему кризису, чудовищному обнищанию масс и голоду, как в деревне, так и в городах. Социально-экономическое положение различных слоев населения резко ухудшилось. Оно затронуло не только крестьянство, хотя оно и заплатило за индустриализацию самую высокую цену. Из года в год снижались средние нормы обеспеченностью населения жилплощадью в городах. В 1937 г. на одного жителя Казани приходилось всего 4,6 кв. м. жилплощади. Резко сократились нормы потребления городского населения.

Конечно, нельзя принижать значение тех огромных перемен, которые произошли в экономике страны в годы пятилеток. Количество крупных промышленных предприятий в Татарстане за первую пятилетку увеличилось со 127 до 347. Численность рабочих увеличилась до 65,4 тысяч человек, или на 147%. В годы первой пятилетки были построены и введены в действие: крупнейший в СССР меховой комбинат, мощный завод силикатного кирпича, крупный фанерный завод, удвоена мощность Казанского льнокомбината, реконструирован кожевенно-обувной комбинат «Спартак» и значительное количество предприятий пищевой и других отраслей промышленности. За годы второй пятилетки происходит дальнейший рост промышленности республики. Во второй пятилетке были построены: металлообрабатывающий завод имени Серго Орджоникидзе, завод синтетического каучука, Казанская валенная фабрика, первая очередь фабрики кинопленки и Алексеевский завод сухого молока, а также целый ряд предприятий средних размеров. Количество предприятий крупной цензовой промышленности увеличилось с 347 в 1932 г. до 751 в 1937 году.

Тем не менее, в настоящее время необходимо признать, что перелом 1928 г. представлял для советской экономики невиданную катастрофу. Она привела не только к драматическим последствиям для людей, но и к абсолютно плачевным экономическим результатам. Более того, ускоренная индустриализация внесла сомнительный вклад в обороноспособность страны в 1941 г. К середине 1940-х гг. в основном был завершен процесс насильственной коллективизации деревни. Она проводилась насильственно и имела очень тяжелые последствия для деревни: много людей погибло от раскулачивания, голода, сократилось поголовье скота. Крестьяне фактически прикреплялись к колхозам (они не имели паспортов), не получали заработной платы. К 1945 г. в руках колхозов и совхозов оказалось сосредоточено 99,2% всей посевной площади. Подавляющая масса колхозов обслуживалась машинно-тракторными станциями.

Таким образом, форсированная коллективизация с помощью невероятных насилий, террора привела народное хозяйство ТАССР к глубочайшему кризису, чудовищному обнищанию татарского сельского населения и голоду в деревне. Социально-экономическое положение широких слоев населения резко ухудшилось. Оно затронуло не только крестьянство, хотя оно и заплатило за индустриализацию самую высокую цену.

Ислам в Татарстане в 1920-е-1930-е гг. Отношения власти и религии после прихода к власти большевиков никогда не были безоблачными. Хотя, например, в 1920-е гг. руководство Татарстана, видимо, пыталось использовать часть духовенства при проведении тех или иных государственных мероприятий. Так, Султан-Галиевым была выпущена брошюра «О методах антирелигиозной работы среди мусульман». В ней он разделяет татарских мулл на две категории. Одних он называет «черными», других «красными». «Красные» муллы являлись, по Султан-Галиеву, сторонниками революции. Поэтому, полагал он, в условиях Советской власти и диктатуры пролетариата их не только не следует отталкивать, но, наоборот, необходимо всячески использовать. Указанная теория «красных» и «черных» мулл позже была развита Мансуровым Г. Г.  

Ислам в качестве идеологической основы татарского общества продолжал сохранять прочные позиции вплоть до начала широкомасштабной антирелигиозной кампании, организованной советским государством в конце 1920-х – 1930-х гг. Этому отчасти способствовало очень тяжелое положение в сфере народного образования, которое складывалось в 1920-1930-е гг. в сельской местности Татарской республики, где основную массу населения составляли татары. Остроту ситуации характеризуют следующие слова, опубликованные в периодической печати того времени: «…никак нельзя отрицать того факта, что 70% деревенских учителей не имеют педагогической подготовки, что их образовательный ценз не превышает уровня знаний той же начальной школы, где они преподают, что занятия с детьми происходят не в школьных зданиях, а в грязных деревенских хатах, без парт, без столов, просто на полу, без всяких учебных пособий и принадлежностей, и что на почве нищенского существования советской школы быстрейшим темпом нарастают религиозные школы с их неизбежным антисоветским влиянием. И если при таком состоянии местный бюджет может выделить на хозяйственное обслуживание и оборудование школы не свыше трех рублей в учебный месяц на комплект, то вряд ли найдется оптимист, который рискнет утверждать, что при таком положении аппарата просвещения возможно рассчитывать на быстрое повышение культурного уровня населения ТР и особенно татарской его части».

Приведенная выше выдержка наглядно демонстрирует как слабость советской школы с ее светской направленностью, так и сохранение прежних прочных позиций религиозного образования среди татар.

Более того, соблюдение религиозных правил и норм имело широкое распространение в татарской деревне на протяжении первой половины 1930-х гг. В 1933-1934 гг. отмечались массовые случаи соблюдения «Уразы» в колхозах и школах Татарстана. Зимой 1934 г. в деревне Кукееве Рыбно-Слободского района республики 99% колхозниц, 75% колхозников и до 90% детей школьного возраста соблюдали мусульманский пост – «Уразу». В указанной деревне продолжали полноценно работать две мечети. Аналогичное положение наблюдалось в деревнях Айдарове, Юлсудине, Ямашеве этого же района, где «Уразу» соблюдали 99% колхозниц, 75% мужчин и до 95% школьников. Такие же факты отмечались в Красноборском, Пестречинском, Агрызском, Мамадышском, Октябрьском, Алексеевском и ряде других районов Татарстана. В деревне В. Старли Азнакаевского района в дни «Уразы-Байрама» 20% школьников не явились на учебу. В Башкирии объезд духовенством ряда районов привел к организации кустовых молений и развалу ряда ячеек Союза Воинствующих Безбожников (СВБ). В Татарстане в период проведения компании против «Уразы» в 1933-1934 гг. в одном только Челнинском районе было организовано 20 «безбожных» бригад из колхозниц и колхозников. В Муслюмовском районе во время весеннего сева было организовано 30 ударных «безбожных» бригад.

Тем не менее, в резолюции Совещания по антирелигиозной работе среди национальностей Урала и Поволжья, состоявшемся в г. Казани 28-29 марта 1934 г., отмечалось отсутствие в большинстве районов оформленных руководящих организаций Союза Воинствующих Безбожников (СВБ). В Башкирии из 45 районов на 1 февраля 1934 г. имелось только 13 райсоветов СВБ. Такое же положение наблюдалось и в Татарстане, где райсоветы и оргбюро СВБ работали только в 13 районах. В результате отсутствия руководящих районных организаций СВБ слабо работали и низовые ячейки. Особенно слабо развертывалась антирелигиозная учеба на родных языках. В Башкирии по сведениям на 5 февраля 1934 . из 641 антирелигиозного кружка национальных кружков насчитывалось лишь 290. Из 11 411 слушателей только 2 592 человека являлись, как было принято писать в документах того времени, «националами».

С началом коллективизации в самом конце 1920-х гг. на мусульманское духовенство обрушилась первая полномасштабная волна репрессий. Нежелание населения вступать в колхозы и вспыхивавшие на этой почве крестьянские выступления преподносились властями как результат умелой агитации кулаков и мулл.

С этого времени карательная политика советской власти была направлена уже не столько против духовенства как источника религиозной активности населения, сколько против его представителей как руководителей антиколхозного движения. Практически все осужденные в 1929-1932 гг. религиозные деятели обвинялись в противодействии колхозной и другим хозяйственным кампаниям и организации с этой целью кулацких группировок. В этот период религиозная деятельность была фактически приравнена к антиколхозной, особенно в тех случаях, когда не имелось достаточных фактов участия духовенства в сопротивлении организации колхозов.

«Дело Султан-Галиева» стало поводом для проведения репрессий среди различных слоев общества в Татарстане. Поиски филиалов «Султан-Галиевской» организации велись и в сельской местности, затронув и мусульманское духовенство. В течение второй половины 1930-первой половины 1931 гг. ОГПУ ТАССР было организовано и завершено несколько групповых дел по так называемым «мулльско-купеческим контрреволюционным образованиям». В июле-августе 1930 г. было сформировано дело о контрреволюционной группе в Мамадышском районе, «возглавляемой» муллой с. Усали Латыфом Камаловым. По материалам следствия эта группа, состоявшая из 5 человек, обвинялась в ведении антиколхозной и повстанческой агитации, сопровождавшейся популяризаций идей Султан-Галиева, распространении провокационных слухов, организацией крестьянских выступлений в ряде селений на почве колхозных мероприятий (против контрактации и хлебозаготовок) и закрытия мечетей.

В 1932-1933 гг. в Татарстане было сфабриковано несколько крупных политических дел. Органами УГБ НКВД ТАССР были «вскрыты и ликвидированы» так называемые контрреволюционные организации «Крестьянский иттифак» и «ВСФП» (Всесоюзная социал-фашистская партия). Помимо антиколхозной деятельности многим таким «организациям» приписывались и религиозная пропаганда. 

К 1934 г. указных имам-хатыйбов и муэдзинов в Татарстане осталось около 1000. Перестали существовать как религиозный институт мухтасибаты – районные (территориальные) духовные объединения мусульман, подведомственные ЦДУМ. В 1930-е гг. их насчитывалось всего три-четыре. С 1917 по 1934 гг. в общей сложности было закрыто более 600 мечетей. Практически столько же было ликвидировано за один только 1939 г.

В итоге к началу войны религиозные организации на территории Татарстана были практически ликвидированы. Была прервана связь мусульманских приходов с Центральным духовным управлением. Его структуры на территории республики прекратили существование.

Политические репрессии 1930-х гг.

С 1920-х гг. Сталин начал разворачивать невиданную дотоле борьбу против всего, что квалифицировалось им как «местный национализм». На XVII съезде партии, в 1934 г., поставив риторический вопрос, какой уклон – к велокорусскому национализму или к местному национализму – представляет главную опасность, он ответил так: «Главную опасность представляет тот уклон, против которого перестали бороться и которому дали, таким образом, разрастись до государственной опасности».

Страшная волна репрессий прокатилась в 1937-1938 гг. по всем областям и республикам России. В РСФСР было разгромлено до 90% всех обкомов партии и облисполкомов, а также большинство городских, окружных и районных партийных и советских организаций. Арест секретаря обкома или председателя облисполкома обычно означал полный разгром руководящих кадров. В Татарской АССР жертвой репрессий стали секретари Татарского обкома партии М.Разумов, А.К. Лепа, Мухаметзянов и многие другие партийные функционеры, в свое время сами способствовавшие работе сталинской репрессивной машины и руководившие насильственной коллективизацией деревни. Были репрессированы председатель ТатЦИК Г.Г. Байчурин, председатели СНК республики К.А. Абрамов и А.М. Новоселов, их заместители, десятки секретарей райкомов и горкомов.

26 июня 1937 г. в Москве как один из «руководителей контрреволюционной пантюркистской организации в Москве и Казани» был арестован Хаджи Загидуллович Габидуллин, в 1924-1927 гг. – председатель Совнаркома ТАССР. Он был расстрелян 27 сентября 1937 г. В 1937 г. был вторично арестован, а в январе 1940 г. после избиений и пыток расстрелян Султан-Галиев.

Один из основных идеологических мифов сталинизма – это утверждение народного, демократического характера советского социалистического государства. На бумаге, в том числе и согласно тексту Основного Закона – Конституции СССР, раболепно названной Сталинской Конституцией, Советское государство, созданное в результате Великой Октябрьской социалистической революции, было и оставалось государством трудящихся, которые являлись его непосредственными хозяевами. Именно для них были прокламированы широкие демократические права и свободы, которые, казалось, предоставили народу право свободного волеизъявления и управления своими общенародными делами.

Однако на деле все было отнюдь не так. За демократическими ширмами пропаганды уже в конце 1920-х гг. сформировалась, а затем неуклонно развивалась и укреплялась командно-административная система, узурпировавшая власть народа и осуществлявшая управление обществом якобы от его имени и в его интересах.

Построение социализма в одной, отдельно взятой стране, связывалось с теорией насилия. В республике и Казани репрессии осуществлялись под руководством наркома внутренних дел, ставшего в 1938 году первым секретарем Татарского обкома партии Алемасовым, который лично принимал участие в пытках арестованных. Основанием для судебного преследования людей, их физического уничтожения могли стать не только реальные действия и намерения, но и политические или религиозные убеждения.

В 1937-1938 гг. в Татарстане, как и по всей стране, продолжались массовые репрессии. В конце августа 1937 г. в Казань прибыла комиссия ЦК ВКП (б) во главе с Г.М. Маленковым. Руководителей республики обвиняли в попустительстве врагам народа, от работников НКВД требовали очистить республику от террористов, троцкистов, бухаринцев, шпионов. Были арестованы сотни партийных, советских работников, директоров предприятий, колхозов и совхозов. К январю 1938 г. из Татарской партийной организации было исключено 11% коммунистов, 1 300 репрессированы как «враги народа». Из 61 члена обкома, избранного в июне 1937 г., оказались арестованными 40.

23-28 октября 1937 г. выездная сессия Военного трибунала Приволжского военного округа рассматривала дело историка Атласова и еще 24 человек, обвиненных в создании на территории республики «широкоразветвленной, контрреволюционной, националистической, повстанческой, разведывательной организации, созданной по указаниям представителей иностранного государства (иноразведки). К 1 мая 1937 г. было арестовано 107 членов вымышленной организации Атласова. По социальной градации НКВД среди их было 54 интеллигента, 35 мулл, 18 крестьян и торговцев. Всех обвинили в антисоветских действиях и стремлении создать «тюрко-татарское буржуазное государство».

Кровавые репрессии против руководящих кадров Татарстана продолжились и в следующем году. 15 февраля 1938 г. были расстреляны Атласов и еще 8 человек: Р. Яруллин, К. Туйкин, Б. Фаттахов, Ф. Туйкин, Г. Алтынбаев, К. Исхаков, С. Уразманов, З. Фаттахов. 9-11 мая 1938 года по приговору выездной сессии Верховного Суда СССР во главе с прокурором страны И. Матулевичем за три дня были поставлены к стенке более ста человек из политической элиты республики. Со 2 октября по 14 ноября 1938 г. было расстреляно 240 человек.

Подверглись необоснованным репрессиям и выдающиеся татарские ученые, писатели Г. Ибрагимов, Ф. Бурнаш, Г.Нигмати, Ш. Усманов, Х. Туфан, Г. Тулумбайский, Г. Гали и другие. Под репрессии попали более шестидесяти представителей татарской интеллигенции: писателей, литературных критиков, драматургов, литературоведов, журналистов, работников редакций и издательств. В числе двадцати расстрелянных и не вернувшихся из заключения были классик татарской литературы Галимджан Ибрагимов, драматурги: Карим Тинчурин, Фатхи Бурнаш, писатели: Шамиль Усманов, Галимджан Нигмати, Гумар Гали, Крымов, Ф. Сайфи, Лябиб Гильми, Мухаметзянов и другие. Татарской культуре был нанесен огромный, невосполнимый урон.

Таким образом, 1930-е гг. стали для татарского народа периодом серьезных испытаний – он оказался в «прокрустовом ложе» сталинских реформ по модернизации экономики страны. В результате насильственных преобразований в сельском хозяйстве социально-экономическое положение подавляющего большинства татарских крестьян значительно ухудшилось. Ради выполнения навязанных государством обязательств по поставкам зерна, мяса и других видов продовольствия вчерашние крестьяне вынуждены были жертвовать собственным благополучием. Попытки колхозников вырваться из сетей полуголодного существования и хоть как-то поправить свое положение за счет продажи выращенного своими руками хлеба жестко пресекались государством. Форсированная коллективизация с помощью невероятных насилий, террора привела страну к глубочайшему кризису, чудовищному обнищанию масс и голоду, как в деревне, так и в городах. Она проводилась насильственно и имела очень тяжелые последствия для деревни: много людей погибло от раскулачивания, голода, сократилось поголовье скота. Крестьяне фактически прикреплялись к колхозам (они не имели паспортов), не получали заработной платы. Татарский алфавит был вновь преобразован, на этот раз из «латиницы» в «кириллицу». Это открыло дорогу для дальнейшей ускоренной ассимиляции татарского народа. Политическим репрессиям и физическому уничтожению подвергалось мусульманское духовенство, а также национально ориентированные слои интеллигенции и правящей элиты республики. Было разрушено огромное количество мечетей. К концу 1930-х гг. религиозные организации на территории Татарстана были практически ликвидированы. Мусульмане практически лишились связи с религиозными организациями и официальной религиозной идеологией. Последствия такого разрыва оказались очень плачевными. По мере развития урбанизационных процессов и постепенной адаптации к жизни в городских условиях среди татар росло число позорных фактов пьянства и недостойного поведения в быту. Аналогичные процессы наблюдались и в сельской местности, где широкие масштабы стало приобретать употребление спиртных напитков, рукоприкладство в отношении односельчан со стороны руководства колхозов и совхозов, злоупотребление ими своим служебным положением.


Развитие промышленности ТАССР в предвоенные и военные годы. Индустриализация. 

Еще до Революции 1917 г. Казань являлась достаточно крупным индустриальным центром. Если в 1897 г. в Казани насчитывалось 105 фабрик и заводов с производством до 11,2 миллиона рублей при 8 тысячах рабочих, то к 1914 г. их стало 128, а производство всей продукции при 25,1 тысячах рабочих выразилось в 26 миллионах рублей. Следовательно, с 1897 г. по 1914 г., т.е. за 17 лет, промышленность возросла по количеству предприятий на 22%, по выработке продукции – на 132% и по количеству рабочих – на 214%.

Ранее было отмечено, что к октябрю 1927 г. промышленность ТАССР догнала довоенный уровень. Деревообрабатывающая промышленность республики выработала валовой продукции более чем в 3 раза, текстильная – в 1,5 раза, швейная – на 56%, кожевенно-меховая и обувная – на 1,5% и пищевая – на 2% больше, чем в 1913 г. Годы первых пятилеток ознаменовались еще более бурными темпами развития промышленности. Были не только расширены и реконструированы старые фабрики и заводы, но и построено большое количество новых предприятий, оборудованных всеми видами современной техники. Особое внимание уделялось цензовой промышленности, на развитие которой были выделены большие средства. Количество крупных промышленных предприятий в республике за первую пятилетку увеличилось со 127 до 347. Численность рабочих увеличилась до 65,4 тысяч человек, или на 147%. В годы первой пятилетки были построены и введены в действие: крупнейший в Советском Союзе меховой комбинат, мощный завод силикатного кирпича, крупный фанерный завод, реконструирован кожевенно-обувной комбинат «Спартак» и значительное количество предприятий пищевой и других отраслей промышленности. Татарская АССР превратилась в крупнейший центр легкой промышленности Советского Союза.

Количество предприятий крупной цензовой промышленности за годы второй пятилетки увеличилось с 347 в 1932 г. до 751 в 1937 г. К 1941 г. объем валовой продукции крупной промышленности увеличился более чем в 2 раза против 1937 г. Численность рабочих крупной промышленности возросла на одну треть против 1937 г. За четыре года третьей пятилетки было введено в действие 84 крупнейших предприятия, главным образом тяжелой индустрии. В процессе строительства находились на территории республики гиганты советского тяжелого машиностроения, ставшие с первых дней войны одной из основных баз Советского Союза по производству продукции, необходимой фронту.

Перед войной Татарская АССР имела широко развитую крупную промышленность как легкой, так и тяжелой индустрии. За 25 лет (1920-1945) существования автономии объем валовой продукции крупной промышленности увеличился в 17 раз, количество промышленных предприятий – в 4,1 раза, численность рабочих – в 4,4 раза, основные средства производства – в 13,3 раза и производительность труда – в 3,5 раза. Если стоимость основных производственных средств крупной промышленности ТАССР оценивалась в 1927-1928 гг. в 81,1 миллиона рублей, то к 1940 г. она составила уже 757,2 миллиона рублей.

Несколько по иному пути развивалась мелкая и кустарная промышленность республики. В силу имеющихся весьма удобных и выгодных водных путей сообщения по рекам Волга, Кама, Вятка, Белая, наличия ценных пород лесов, значительных залежей глин, гипсов, известняков и других полезных ископаемых, бывшая Казанская губерния имела широко развитую мелкую и кустарную промышленность и занимала 4-е место среди кустарных районов России. В 1910-1911 гг. только в сельской местности в мелкой и кустарной промышленности бывшей Казанской губернии было занято 64,1 тысячи человек. Были широко развиты промысла по обработке дерева, рогожно-кулеткацкие, по обработке металлов, минералов, животного сырья, растительных волокнистых веществ, изготовление обуви, сапоговаляльное производство и другие.

В период Первой мировой и гражданской войн, а также под влиянием засухи и голода 1921 г. мелкая и кустарная промышленность подверглась резкому сокращению. В 1925 г. количество занятых лиц в мелкой промышленности составляло только 25,1 тысяч человек. Восстановительный процесс мелкой промышленности начался с 1923 г. и протекал весьма интенсивно. Уже в конце 1926 г. в кустарно-ремесленной промышленности было занято 51,5 тысяч человек, в том числе 41,2 тысяч человек в сельской местности. В 1927/1928 хозяйственном году мелкая промышленность ТАССР перешагнула довоенный уровень и выпустила валовой продукции на 62,2 млн. рублей. С ростом крупной промышленности в первой пятилетке удельный вес мелкой промышленности значительно понижается. В 1933 г. по валовой продукции она составляла 23,3% и по числу рабочих только 27% ко всей промышленности республики. Такое понижение удельного веса мелкой промышленности объясняется не только вводом в действие новых и расширением действующих предприятий крупной промышленности, но и тем, что целый ряд мелких предприятий были реконструированы, значительно расширены и по своему цензу из мелкой промышленности перешли в категорию крупной промышленности.

Однако рост крупной промышленности не приостановил роста мелкой промышленности, а, наоборот, усилил этот рост. Появились новые сырьевые ресурсы для мелкой промышленности в виде многочисленных отходов крупных предприятий.

В 1939 г. мелкая промышленность Татарстана насчитывала уже 14 489 предприятий с количеством рабочих 32,7 тысяч человек. В 1941 г. мелкая промышленность достигла наибольшего расцвета и насчитывала 20 438 предприятий, с количеством рабочих в 35,5 тысяч человек. Однако темпы роста крупной промышленности на все три предвоенных пятилетки были значительно выше темпов роста мелкой промышленности, вследствие чего удельный вес мелкой промышленности, несмотря на абсолютный ее рост, непрерывно понижался и в 1941 г. составлял 24,7% по численности рабочих и только 9,2% по валовой продукции ко всей промышленности Татарской АССР.

В 1941 г. наступил перелом в развитии мелкой промышленности. Уход на войну квалифицированных кадров, отставание сельского хозяйства республики и сужение, вследствие этого, сырьевой базы промышленности по переработке сельскохозяйственного сырья и продуктов привели к резкому сокращению мелкой промышленности.

В 1943 г. удельный вес мелкой промышленности по численности рабочих составлял 15,3%, по валовой продукции – 31,1% и по основным фондам – только 1,2% ко всей промышленности ТАССР. Сокращение мелкой промышленности республики за годы войны нельзя, однако, объяснить только сокращением сырьевой базы и уходом квалифицированных кадров на фронт. В республике резко сократилось производство строительных материалов, особенно в сельских районах. В значительной мере ликвидация целого ряда промыслов и резкое сокращение производства изделий широкого потребления объяснялись отсутствием должного внимания к мелкой промышленности со стороны ряда районных и городских организаций. К концу 1943 г. крупная и мелкая промышленность республики насчитывала 11 652 предприятия.

Успешным развитием промышленности объясняется и рост удельного веса городского населения. По переписи 1939 г. в Татарстане насчитывалось 2 915,2 тысячи человек, в том числе в городах – 614,3 тысячи. В прошлом захолустные города Бугульма, Чистополь и другие стали центрами развивающейся промышленности. Ряд населенных пунктов, как, например, Зеленый Дол, Агрыз, Юдино, Васильево и другие превратились в города и рабочие поселки. Только за годы Отечественной войны население Казани выросло в 1,5 раза. Наряду с этим, наблюдался значительный рост инженерно-технических кадров из числа татар. Так, если в 1921 г. среди работников крупной промышленности инженеры и техники-татары составляли всего 15,5%, то накануне Великой Отечественной войны их доля составляла уже 35,2%, а доля рабочих-татар составляла более 35%.



Татарский пролетариат в 1920-1930-е гг.


ТАССР по численности своего пролетариата считался одной из наиболее передовых республик Советского Союза. Длительность и более углубленный характер колонизации данной территории, по сравнению с другими восточными окраинами Российской империи, еще задолго до Октябрьской революции подготовили условия пролетаризации татарского крестьянства. Оттесненное от берегов не только больших судоходных рек, которыми была богата страна, но и всех удобных земель, ограбленное, притесняемое и подвергаемое жесткой русификации, татарское крестьянство каждый год в большом количестве покидало территорию республики. Малоземелье, плохой урожай на неудобных и недостаточно плодородных землях служили факторами, заставлявшими татарское крестьянство ежегодно искать заработок в других регионах страны.

Вся эта масса выбрасываемых частью оседала на новых землях в Сибири, Башкирии и Средней Азии. Но основная масса направлялась на заводы, шахты, рудники и подвергалась процессу пролетаризации. Уже к середине XIX века на Урале и в Средней России можно было встретить значительное количество татарских рабочих. Темпы пролетаризации усиливались с каждым годом. Все более и более расширялся круг городов и промышленных центров с наличием татарских рабочих. После Революции 1917 г. этот процесс не прекратился, но принял другие формы и содержание. К концу 1920-х гг. почти не осталось такого уголка в Советском Союзе с наличием какой-нибудь промышленности, где не было бы татарских рабочих. В таких промышленных центрах, как Урал, юг, Баку, Ленинград, Сибирь и других они иногда составляли внушительную долю, в численном отношении превышая десятки тысяч. Так, например, было на Урале.

К началу индустриализации в татарских деревнях республики имелось значительное число бывших рабочих-татар, в том числе квалифицированных, порвавших с производством в годы войн и революций. Особенно многочисленным был данный контингент в Кайбицком, Нурлатском, Мамадышском, Буинском кантонах ТАССР и деревнях, расположенных вокруг Бондюжского и других заводов. В связи с коллективизацией и улучшением материального положения батрацко-бедняцкой части крестьянства уменьшалась численность представителей данной категории населения, ранее пополнявших ряды пролетариата. Взамен усиливался приток из деревни тех крестьян, которые, как писалось в одном из журналов того времени, «выбрасываются, и будут выбрасываться из колхозов, как негодный по социальным и иным качествам элемент».

Несмотря на продолжительный рабочий стаж, татарский пролетариат в 1920-е гг. своей основной массе все еще оставался так называемым «полусезонным» пролетариатом. Он был более изменчив по своему составу и малоквалифицирован. Татарские рабочие в основном являлись неквалифицированными рабочими. Подавляющее большинство подсобных рабочих и чернорабочих на фабриках и заводах были татарами. Например, на Вахитовском заводе г. Казани на вспомогательной черной работе татары составляли 54%. Татары также составляли 50% в составе охраны завода.

В годы первых пятилеток наблюдался быстрый рост численности пролетариата ТАССР. Он увеличивается с 17 тысяч в 1925 г. до 24,4 тысяч на 1 января 1928 г. К 1 января 1929 г. данная цифра составила 29,8 тысяч. По данным на 1 января 1931 г. рабочих союзной и трестированной промышленности ТАССР насчитывалось 26 726 человек. Из них татар – 8 527, что составляло 31,9%. Из 110 инженеров по трестированной промышленности татары составляли 3,6%. Из 154 техников татар было 9,7%. В Казанских ВУЗах технической направленности из 1281 обучавшегося студента татары составляли 20%, русские – 65,5%. Из 54 руководителей трестов и предприятий татар было 31,5%. Для сравнения: доля русских составляла 53,5%.

Совершенно другая ситуация складывалась в легкой промышленности. В 1933 г. квалифицированные и высококвалифицированные рабочие составляли в данной отрасли основную массу рабочих. Неквалифицированные рабочие составляли сравнительно небольшое количество. Особенно показательны эти данные в отношении татарских рабочих, принимая во внимание то обстоятельство, что до революции данная категория была в значительной мере ущемлена и занималась, главным образом, черной работой. Успехи татарского пролетариата были отмечены и руководством республики. Так, первый секретарь Татарского ОК ВКП (б) Разумов констатировал, что «татарские рабочие ни в коей мере не отстают от русских рабочих в отношении ударничества и соцсоревнования, что роль татарских рабочих отнюдь не ниже роли русских рабочих в тех победах, которые одержала Татарская республика в осуществлении первой пятилетки».

Вместе с тем, мероприятия по повышению квалификации татар встречались с серьезными трудностями. Необходимо указать на один недостаток в деле подготовки квалифицированных рабочих из татар – это отсутствие бюджетного финансирования. В бюджете республики не было предусмотрено сумм на подготовку кадров квалифицированных рабочих из татар. Бюджет был рассчитан на подготовку самых различных специалистов, но только не из данной категории кадров, столь необходимых для успешной реконструкции народного хозяйства.

Как уже указывалось выше, татарский пролетариат не был квалифицированным и в прямом смысле этого слова промышленным. Это был, главным образом, сезонный, неквалифицированный контингент рабочих. Поэтому в 1930-е гг. партийными и профсоюзными организациями ставилась задача усиленной работы по повышению культурно-политического уровня татарских рабочих. На партийные организации предприятий, на профсоюзы и на политико-просветительные органы возлагалась обязанность практического решения этой задачи.

Однако на начальном этапе выполнение данной задачи осуществлялось крайне неудовлетворительно. Как правило, собрания, проводящиеся на татарском языке, не практиковались. В большинстве случаев они даже не предусматривались по плану, а если предусматривались, то редко выполнялись. На совместных собраниях, как правило, отдельных переводов для татарских рабочих не производилось. Точно также обстояло дело с производственными совещаниями. За исключением 5-го производства завода №40 имени Ленина г. Казани, где это дало большие положительные результаты, отдельные производственные совещания татарских рабочих не практиковались. На производственных совещаниях положение с переводами обстояло еще хуже. Неподготовленный перевод и отсутствие перевода в данном случае соседствовали рядом. Активность татар в этой сфере проявлялась несравненно ниже.

Нигде не велся учет предложений рабочих в национальном разрезе. Данный учет показал бы, что таких предложений от татар исходило очень незначительное количество. На фанерном заводе г. Казани, например, со дня пуска завода ни одного предложения от рабочих-татар не было. Хотя доля татарских рабочих на указанном предприятии достигала 35%. Татарская часть рабочих, вследствие нечуткого отношения, в целом ряде ячеек и фабрично-заводских комитетов оставалась не втянутой в активное участие во всей хозяйственно-политической жизни завода.

На очень низком уровне была поставлена работа заводских клубов. Они почти ничего не предпринимали в области воспитания рабочих-татар. Это бросалось в глаза при посещении любого клуба. На стенах красных уголков клубов и прочих культурно-просветительных учреждений очень редким явлением были плакаты и лозунги на татарском языке. Библиотеки или совсем не имели или имели очень мало татарских книг. Не было систематического пополнения новой литературы. Не везде в клубах и даже рабочих библиотеках имелись татарские работники. Газет и журналов выписывалось очень мало. Так, заведующий заводским комитетом фанерного завода за счет средств профсоюзов выписывал 150 экземпляров газеты «Труд» и 500 экземпляров «Крестьянской газеты». При этом не выписывалось ни одного экземпляра татарской газеты.

Нет достаточно полных сведений о деятельности различных общеобразовательных курсов. Но проверка работы таких курсов в Заречье (район г. Казани) показывала приблизительно ту же картину, что и работа клубов. На курсах по подготовке в ВУЗы из татар имелся только один. На курсах по подготовке в ВУЗы, открытых Казанским Государственным Университетом, из 56 человек татар было только четверо, или 7%. В вечернем рабочем университете татар обучалось только двое.

Необходимо также остановиться и на вопросах социалистического соревнования, ударных бригад, трудового энтузиазма в национальном разрезе. Уже по социальному характеру татарского сектора промышленных рабочих можно судить о том, что они должны были уступать русской части республиканского пролетариата. Если к этому добавить перечисленные выше недочеты в сфере просветительного и культурного воспитания, данный аспект станет еще понятнее.

На текстильной фабрике имени Ленина в г. Казани в социалистическое соревнование было втянуто только 30% татар от их общего количества. На пошивочных фабриках №5 и 6 г. было создана 21 ударная бригада с общим числом в 505 человек, из них татар было 39 человек или 8%. Тогда как на данных предприятиях доля татар составляла 20%. На заводе №40 имени Ленина татары в ударных бригадах составляли 15,93% к общему числу ударников. На заводе «Красный Молот» в ударные бригады были втянуты всего 2 татарина. На фабрике «Спартак» доля русских, вовлеченных в ударные бригады, составляла 60%, татар - около 40%. Но там, где работа с татарами была поставлена лучше, наблюдалась совершенно другая картина. Завод «Красный Восток», имеющий план работы с татарами и ставящий на собраниях татар вопросы хозяйственно-политического характера, сумел охватить указанной деятельностью всех татар. На 70% участием в ударных бригадах были охвачены рабочие-татары в трамвайном парке.

Необходимо также отметить и об участившихся с начала 1930-х гг. случаях проявления великодержавного шовинизма. Например, на пошивочной фабрике №6 г. Казани помощник директора по труду Изосимов систематически отказывался принимать на работу рабочих-татар, тогда как фабрика остро нуждалась в дополнительной рабочей силе. На силикатном заводе рабочий Рыжиков избил ударника из числа рабочих-татар.

ШКУ – школы колхозного ученичества – представляли собою высшие профтехнические или ремесленные школы, которые подготавливали квалифицированных ремонтных мастеров. Всего в ТАССР их насчитывалось 15. В них обучалось 1 805 человек. Данные о составе этих школ свидетельствовали о том, что в них еще незначительным являлся процент татар – 45,6%. В районах машино-тракторных станций были организованы вечерние ШКМ по подготовке из колхозников рулевых для МТС. В них обучалось 1522 человека. В работе этих школ имелся ряд недочетов. Прежде всего, очень слабым был процент участия татар – лишь 30%.

Положение стало постепенно меняться к середине 1930-х гг. Планы подготовки квалифицированных рабочих-татар стали разрабатываться и претворяться в жизнь на промышленных предприятиях республики. Фамилии тех, кто направлялся на повышение квалификации, определялись в каждом цехе, исходя из способностей и производственных результатов каждого рабочего в отдельности. Особое внимание подготовке татарских рабочих кадров уделялось на меховой фабрике №3 г. Казани. Обучение проходило во время работы. Контроль над ходом обучения осуществляли опытные специалисты, инженеры. После обучения проводились экзамены. Весь зимний период 1934-1935 гг. на фабрике работало около 40 кружков технической учебы. Кружки собирались 1 раз в месяц после работы. Программа каждого курса детально прорабатывалась в отделе технической пропаганды. Организовывались курсы мастеров, вечерние школы взрослых, различные кружки по повышению квалификации.

Таковыми были пути создания кадров татарских рабочих на указанной меховой фабрике №3 и других промышленных предприятиях республики. К 1935 году на указанной фабрике из общего количества рабочих татар насчитывалось 53%, то есть более половины. Среди высококвалифицированных рабочих татары составляли 66%. 25% специалистов фабрики были воспитаны из среды татарского пролетариата. Забота о воспитании кадров татарских рабочих имела для фабрики самые благоприятные последствия. На 2% была снижена себестоимость продукции. Фабрика освоила сложнейшее цветное крашение мехов. Некоторые достижения данного предприятия имели общегосударственные масштабы. Анилиновое крашение избавило страну от импорта дорогих химикатов. Ведущие капиталистические государства – Италия и Германия – присылали на меховую фабрику №3 свое сырье для обработки.

Как правило, подавляющее большинство татарских рабочих являлись вчерашними крестьянами, вынужденными в результате насильственной коллективизации села сменить место работы и проживания. Таковой была, например, Суфия Мухутдинова, пришедшая работать на меховую фабрику №3 г. Казани из деревни. Со временем она стала бригадиром отделочного цеха, под руководством которой трудилось 500 рабочих. Руководивший урзольным отделением этой же фабрики Ибатулла Хасанов в прошлом был беспризорником и чернорабочим.

В 1930-е гг. происходила ломка прежних устоев жизни татарского общества, связанная, среди прочего, и с ростом участия женщин в производстве, как сельскохозяйственном, так и промышленном. В годы первой пятилетки наблюдался неуклонный систематический рост женского труда в промышленности. В крупной промышленности ТАССР процент женщин к общему числу рабочих и служащих увеличился с 36,9% в 1932 г. до 50,6% в 1939 г. Женщины активно овладевали современной техникой, добивались высоких результатов и постоянно повышали установленные для них нормы выработки продукции. В 1914 г. на предприятиях Казанской губернии женщин-работниц было 22% к общему числу рабочих. В 1929 г. на предприятиях ТАССР доля женщин составляла 31,8% от общего числа рабочих, в 1932 г. – 39,2%, а в 1939 г. указанная цифра составила уже 55,4%.

В колхозах и совхозах женщины так же, как и в городе, успешно овладевали сложными профессиями. Сотни колхозниц - бригадиров, трактористок, комбайнеров - участвовали в социалистическом соревновании за высокую урожайность. Трактористка Муслюмовской МТС, орденоносец Маннанова Гайша добилась нормы выработки в 1 157 га. Для сравнения – у других женщин-передовиков аналогичный показатель колебался от 1 000 га до 1 100 га. Из комбайнерок следует отметить Фаррахову Салиму из Сармановской МТС. Среди колхозниц, показавших образцы высокой производительности труда, следует также назвать бригадира колхоза «Крестьянская газета» Балтасинского района, орденоносца Хабибрахманову Ш.Х. и агронома Агрызского района, орденоносца Давлетшину С.З.

В колхозном производстве было занято в ТАССР в 1938 г. 425 620 женщин, что составляло 52,2% от числа колхозников старше 16 лет, принимавших участие в работе колхозов. Из года в год увеличивалась подготовка кадров высшей и средней квалификации из женщин. В ВУЗах, техникумах и рабфаках ТАССР обучалось до 12 тысяч девушек и молодых женщин. Среди учителей высшей и средней школы насчитывалось свыше 7 тысяч женщин, в том числе татарок – 3 тысячи. К середине 1930-х гг. в республике работали 743 женщины-врача, из них татарок – 228; женского медицинского персонала – 2 337 человек, в том числе татарок – 576. В высших учебных заведениях женщины составляли к концу 1930-х гг. 52,5% от общего числа студентов, а в техникумах 42,2%. Женщины не только добивались высоких показателей в производстве, но и успешно овладевали искусством военного дела. Широко были известны имена первой летчицы из числа татарок Яруллиной, первой татарки – ворошиловского стрелка 2-й ступени Арсаевой.

В то же время нередкими были случаи нечуткого, бюрократического отношения к женщинам-работницам и колхозницам. Этим объясняются факты нарушения устава сельскохозяйственной артели в некоторых районах в части предоставления колхозницам отпуска по беременности.

Препятствий, встречающихся на пути увеличения кадров татарских рабочих в годы индустриализации, можно отметить много. Однако среди них можно выделить несколько основных. Во-первых, это трудности, вытекающие из особенностей самих татарских рабочих. Во-вторых, наличие бюрократических проволочек. И, наконец, в-третьих, наличие великодержавного шовинизма.

Первой особенностью татарских рабочих, на начальном этапе мешавшей становлению национального пролетариата, необходимо назвать связь с деревней и отрицательное влияние данной связи. На одном из предприятий г. Казани рабочий Локасев совершил прогул, имевший роковые последствия и ставший причиной большой трагедии. Свои действия он объяснил тем, что получил письмо от жены, которая просила его приехать, так как не знала межи своих посевов. На таких предприятиях, как фанерный завод г. Казани, где большинство рабочих-татар имело связь с деревней, это отрицательное влияние чувствовалось еще сильнее. Например, удельный вес рабочих-татар на данном предприятии составлял 35%, а в прогулах их доля занимала 48%. Причем почти все прогулы падали на дни после праздников. Аналогичная картина наблюдалась на заводе «Красный Восток» г. Казани. Прогулы, опоздания, требования отпусков во время летних полевых работ, массовые увольнения весной по собственному желанию – все эти отрицательные явления напрямую зависели от связи с деревней.

Недостаточно изученным остается вопрос о наличии специфических настроений среди рабочих-татар. Среди них в большей мере присутствовало потребительское отношение к своей работе. Связанный с сельским хозяйством, смотрящий на завод или фабрику только как на источник заработка, татарский рабочий, оставаясь наполовину крестьянином, естественно, старался как можно больше получить от своей работы. Эта связь с деревней имела свою философию неверия в городскую жизнь. Из бесед со многими рабочими-татарами выяснялось, что они полностью не порывали с деревней потому, что боялись остаться когда-нибудь без средств к существованию. «Вдруг что-нибудь случится, сломаешь ногу или руку, работать будешь не в силах, куда тогда пойдешь? Вот и вернешься в деревню», - говорили они.

Крайне незначительна была доля татар среди административно-технического персонала. На промышленных предприятиях обслуживание татар на родном языке велось крайне неудовлетворительно. Приказы, объявления и извещения писались только на русском языке. На фанерном заводе г. Казани работали исключительно татары из сельской местности, совершенно не знавшие русского языка. Приказы же писались на русском языке. Директор фабрики «Спартак» г. Казани открыто заявлял: «На татарские заметки многотиражки отвечать не буду, некому их переводить». Заведующий школой №22 вернул обратно татарку, направленную с биржи труда на должность уборщицы. Имели место случаи, как, например, на фабрике «Спартак», когда прибывших вместе, имеющих одинаковую квалификацию рабочих ставили на различные оклады, причем татар – на низший оклад.

На отдельных предприятиях можно было наблюдать определенную национальную разобщенность. Особенно характерным в этом отношении являлась ситуация на пошивочных фабриках г. Казани. На данных предприятиях при обращении с русскими работницами и беседе о недостатках, они сразу начинали вести речь об экономических вопросах. Татарки же в этом случае всегда начинали жаловаться на национальные моменты, приводя массу фактов мелких и крупных оскорблений, побоев и т.д.

Тем не менее, темпы увеличения численности татарского пролетариата на протяжении 1920-1930-х гг. оставались достаточно высокими. В дореволюционной России среди квалифицированных рабочих татары составляли единицы. К концу 1930-х гг. насчитывались десятки тысяч высококвалифицированных рабочих, специалистов-татар.